Новый авто в СССР: нынешним автолюбителям и не снилось

(Кир)

Памяти великого Гаражного

 братства посвящается...

— Мне вот интересно: а как ты собираешься контролировать температуру антифриза?

Кира хлопала глазами, неумело изображала испуг («Что же теперь будет?»), но на самом деле этот вопрос серьёзным не считала. Какой такой антифриз, что там с его температурой, заболел он что ли? Так пусть выздоравливает! Я-то тут при чём?

— Красивенькая …

Врубать заднего поздно, машина уже куплена и стоит перед нами вместе со своим больным антифризом. Ну да, красивенькая — но и только!

Я набрал воздуха и тоном нудного ментора продолжил:

— В дороге может произойти всё, что угодно: может лопнуть колесо, может засориться бензонасос, может отказать электрика… Ты должна быть готова ко всему. Вот, например, что ты будешь делать, если …

Я продолжал говорить, верьте мне, мне было что сказать(!), всё-таки начинал я аж с «божьей коровки» — помните горбатый «Запорожец»? Через мои руки прошли многие шедевры отечественного автопрома тех ещё времён, и ни один из них не был новым. На словах типа «автосервис» в ту пору обучали абстрактному мышлению, зато на словах типа «сайлентблок» — очень даже конкретному. Набором инструментов автомобили комплектовали сразу на заводах-изготовителях, которые не питали никаких иллюзий. Но разве ж тех инструментов было достаточно? Надо бы вот ещё подкупить… Нахлынувшие воспоминания речь не перебивали, но заполонили собой всё сознание и перевели произносимый спич в автоматический режим. И пока уста извергали всякие ругательства типа «защита картера» (хотя не такое уж это и ругательство, в Штатах, помнится, даже президент такой был), сознание провалилось на десятилетия назад, в то самое время, когда и климат был лучше, и девки моложе. И дивные картины вспоминались мне.

В разгар перестройки, когда людям негде было жить, нечего есть и не во что одеться, отец купил машину. Не купил — деньги тогда ничего не стоили — а достал. Новую, в автомагазине. По спискам, которые составляются где-то на небесах, или, как минимум, на полдороге к ним. Из салона ещё не выветрился дух нового автомобиля, и посидеть, просто посидеть в нём было приятно, на панели ещё не потускнел заводской лак, вся машина сверкала на солнце, а зайчики с новеньких колпаков на колёсах аж слепили. С них-то всё и началось. Не с зайчиков, конечно, и не с колёс даже, а именно с колпаков.

Тогда на машинах не только ездили и любовались ими, тогда их ещё и слушали. Слушали внимательно и всю дорогу. Вот раздаётся слабый хлопок, и в зеркало заднего вида я вижу, как отскочивший колпак, теряя скорость, укатывается за обочину. Приходится останавливаться, выходить из машины, искать его в траве, потом идти обратно и пинком ноги засаживать на место. Бывало, приходилось включать заднюю передачу и очень быстро ехать обратно, потому что бесстрастное зеркало показывало, как только что обогнанный «Москвич» вдруг тормозил, и его пилот заглублялся в траву. Укладывая добычу в багажник, он уже прикидывал, на что этот колпак можно будет обменять (ВАЗовские колпаки на «Москвич» не подходят!). И вот, чрезвычайно довольный, он выпрямляется и захлопывает багажник. Немая сцена: на другом конце «Москвича», прямо перед капотом стою я со свирепым выражением лица. Вариантов у него нет, и колпак приходится возвращать, что он и делает, попутно объясняя, что, мол, вот, хотел догнать и отдать, но как хорошо, что Вы подъехали, а то ведь сами знаете, сейчас же ничего не купишь… , давеча вот заезжал на «Искру» (это автомагазин), хотел накладки тормозные, но … и т.д.. Таким же примерно тоном разговаривала Аннушка с булгаковским Азазелло, когда тот спрашивал, куда девались деньги. И бережно завёрнутый в тряпку, которую несостоявшийся владелец даже сдёрнуть не догадался, колпак возвращался ко мне. Потом этот пилот рвал с места и матерился с досады ещё километров пятьдесят.

Но шутки — шутками, а колпаки жалко. Разработать превентивные мероприятия мне, будущему тогда ещё инженеру, оказалось не под силу, и пришлось обращаться за консультацией. Немногие друзья-автомобилисты, колпаки давно растерявшие, а то и просто заполучившие свои автомобили сразу без них, пожимали плечами — нам бы твои заботы! Оставалась последняя надежда — на гаражное братство.

Это сейчас мужикам приходится лгать и изворачиваться, а в ту пору у них было два гарантированных холостяцких притона — баня и гараж. Места, куда жёны уж точно не увяжутся. Последовавшее падение нравов коснулось и бань (развивайте тему самостоятельно), и гаражей, которых и осталось-то чуть. А в оставшихся — людей всегда мало, да и у тех молотка не допросишься. То ли дело раньше…

Часам к пяти подтягивались мужики, обычно пешком, открывались калитки, ворота, и начиналась своеобразная, ничем не заменяемая жизнь. Кто-то выгонял машину, чтобы прибраться в гараже, но чаще слесарные таинства происходили внутри прямо так, в компании с автомобилем. Где-то нарезали закуску, где-то кучковались для какого-нибудь сложного ремонта, кто-то просто трепался, кто-то наносил визит в дальний конец кооператива, чтобы вернуть взятый взаймы амортизатор. И всё тут было по-особенному, даже разговоры про баб. «А моя-то говорит, если ты все вечера и выходные в гараже, то почему как надо к маме ехать, так у тебя машина разобрана? А я тогда на первый ремонтный переходил, кольца новые достал…» Мужики снисходительно, понимающе кивали — что, мол, с бабы-то взять?

Хоть и взаймы, но в гаражах можно было найти всё: от малюсенького предохранителя до огромного кантователя, позволяющего в ремонтных целях завалить машину на бок. Пусть и не быстро, но гаражному братству был по силам ремонт любой сложности. А уж разобраться с колпаками — плюнуть и растереть.

В первую из открытых калиток я зашёл слишком поздно. После яркого солнца, не разглядел под тусклой лампочкой пустые банки из-под рыбных консервов, хлебные крошки и залапанные рюмки, тоже пустые.

— Мужики, вопрос! — начал было я, но разглядев обстановочку, осёкся.

— Щаа… сделаем, — уверенно кивнул один из них, но тут же внезапно икнул и упал с табуретки на пол.

В следующем гараже сказали, что собираются менять маслонасос, некогда, завтра разберёмся. А в третьем послали к Порфиричу. Профессор! Разложит всё по полочкам… Ну что ж, пойдём знакомиться!

Стучаться в гаражном братстве не принято. Когда я подошёл к указанному номеру и потянул за ручку, мне показалось, что гараж закрыт и хозяина нет.

— Сильней тяни! — послышалось из бокса напротив. — Он там, видишь — замка нет…

Я дёрнул посильней, калитка подалась градусов на десять и с грохотом вернулась обратно.

— Подожди! — донеслось изнутри.

Послышались шаги, калитка снова чуть повернулась, и из щели высунулся кончик лома.

— Перехватывай! Теперь в проушину его! Вот так… входи, чего встал…

С первого же взгляда стало понятно, что Порфирич — мужик запасливый. Везде — на стенах, потолке и воротах стояли, лежали, висели, были прислонены в невероятных количествах инструменты и мудрёные запчасти. Посреди гаража располагался на колодках 407-ой «Москвич» с поднятым капотом и багажником. Все панели были вскрыты, стёкла опущены, если вообще имелись, в салоне перепутались трассы проводов, колёса стояли отдельно. По всему было видно, что хозяин занимается машиной капитально. Он же первым и заговорил, заговорил так, как будто разговор наш прервался минуту назад:

— С левым рычагом возни много будет! А почему? — Порфирич протянул мне непонятную железяку — Потому что сгибы штамповать надо! Штамповку ничто не перебьёт, наклёп любой удар держит. Раньше так и делали. А теперь? Ходил вчера на рынок лонжероны посмотреть. Гляжу, а сварка-то вся точечная! Сталин за такое расстреливал. Тогда — да, халтуры не было. Кто на таких машинах ездить будет? Кто, я тебя спрашиваю?

— Никто не будет. Да и не поедет такая машина никуда. — Стараясь не увязнуть в дискуссии, я отдал рычаг. — А мне, Николай Порфирьевич, посоветовали вот обратиться, сказали, Вы знаете…

Но Порфирич договорить не дал.

— … да лучше вообще без двигателя, чем с таким. Распредвал! Ишь чего выдумали! Вот! — у него в руках появилась продолговатая железка — Толкатель! В масле калили! Настоящий, не то, что у этих, крючки какие-то. Чем по-нормальному толкать надо? Чем, я тебя спрашиваю?

По студенческой привычке не молчать, когда задают вопрос и не говорить «не знаю», я ответил:

— Ну уж точно не тем, чем они толкают! Никогда! А вот ещё вопрос, Николай Порфирьевич: у меня колпаки с колёс отваливаются, не знаю, что и делать.

— Ясно, что делать! Найти причину и устранить… на той неделе захожу к Мишке с третьего проезда, он вкладыши на своём «Запоре» менял. Пригляделся — а шлёны-то он не скатывает! Я сначала глазам не поверил. Что ж это будет-то? А? Как тебе это нравится!? И к чему мы теперь придём?

Порфирич сверкнул очками, как Гиммлер, и начал медленно наступать на меня. Он был на пределе бешенства. Я попятился и забормотал:

— Да, Николай Порфирьевич, я тоже обратил внимание, что в последнее время некоторые горе-автомобилисты стали пренебрегать скатыванием шлёнов (что это такое — не знаю до сих пор), такой, казалось бы простой, но вместе с тем абсолютно  необходимой операцией. Я вам больше скажу — случаи такие не единичны! К сожалению. Ума не приложу, как с этим быть… но вот колпаки — отваливаются, а я причину понять не могу.

— Какая у тебя машина? — Порфирич, кажется, начал успокаиваться.

— Шестёрка. Отцовская — не моя, — на всякий случай уточнил я.

— Шестёрка. Ну ничего… с электрикой там, конечно наворотили … но так ничего, нормально. И что с ней?

Вообще-то, нет, с театром абсурда я познакомился немного позже.

— Да вот колпаки отваливаются, а я не могу понять, почему.

— Какого года?

— Новая.

Порфирич мрачно поглядел на меня.

— Цвет какой?

Это тоже имеет значение? Но об этом я спрашивать не стал.

— Бежевая.

Непонятно почему, но бежевый цвет оказал на Порфирича какое-то примиряющее воздействие. Он тяжело вздохнул.

— Вот, молодёжь пошла! Ничем не интересуется… А ты сначала разберись, изучи машину, до болтика изучи, а потом уж и езди. Я свой первый велосипед сначала разобрал полностью, отмыл всё, собрал аккуратно, всё моментом затягивал, не просто так, со всей дури. И с каждой машиной также… Вот что самое главное в машине, когда едешь?

Ответа я не знал и неуверенно предположил:

— Бензин?

— Какой бензин? При чём тут бензин? Сам ты — бензин! Уверенность — вот что главное!!

— Ну, это само собой, — я старательно поддержал линию партии, — но вот колпаки…

Порфирич перебил меня снова.

— А как ты можешь быть уверен, если сам её не перебрал, если даже не знаешь, что у тебя с машиной делается? Как? Если б ты перебрал всё, то дурацких вопросов не задавал бы. Я даже машины твоей не видел, а уже знаю, что там с колпаками. Колпаки у тебя отваливаются потому…

Наконец-то!!!

— … что плохо держатся!!

И я вернулся в настоящее. В этом самом настоящем упрямая Кира отказывалась менять свою точку зрения.

— Ну, девочковая машина, что ты хочешь? Красивенькая… Зачем мне этот указатель температуры — что я, смотреть на него буду что ли? И вообще, если хочешь знать, вода кипит при температуре сто градусов, а не сто тридцать, да, у меня по физике, между прочим, пятёрка была!

А у меня, между прочим, по физике трояк в аттестате. Наверное, поэтому, Кира стала журналистом, а я — инженером.

P.S. На своём б/у-шном корейце Кира ездит четвёртый год. И за всё это время кроме расходников ничего не меняла. На моём новом породистом немце через год отказал двигатель, и гарантийные мучения продолжались четыре месяца. Что я сделал не так?

Эх, Порфирича бы сюда! Этот бы быстро разъяснил, что к чему…

Кира рассказала, как училась водить машину:
Первый автомобиль

Читайте также другие воспоминания о временах СССР:

Силь ву хлеб - Кир рассказал о том, что можно понять, стоя в очереди за колбасой.

Счастья не будет