(Кира)
Однажды,
много лет тому назад я пошла в детский сад. Отношения с этим
учреждением у меня как-то сразу не заладились.
В первый же день я оказалась в безвыходном положении, совсем как Винни Пух. После завтрака нас повели гулять, и на площадке нашей группы я обнаружила доселе невиданную лазелку - в виде усеченной пирамиды (во какие слова-то знаю! Зря мама боялась, что моё математическое образование безнадежно испортит наша воспитательница, называвшая треугольник «трехугольником». Вышло всё наоборот, но об этом дальше).
В общем увидела я пирамиду, обрадовалась и тут же забралась внутрь. А обратно-то выбраться не получается - стенки надо мной нависают, а я сижу на песке на корточках и что делать, не знаю. Почему-то я решила, что после прогулки все уйдут в группу, а меня прямо тут в западне и оставят. Как позвать на помощь в такой толпе, я не понимала. Но, видимо, меня потом все же кто-то нашёл, раз я всё ещё с вами.
Забегая вперёд, скажу, что моя дочь свой первый день в садике провела куда успешнее, чем я. Хотя ей было год и восемь, а мне - полных четыре. Дочка сразу обозначила, что всё в этом садике принадлежит исключительно ей, другим детям ничего трогать не велела, сама же садиковскими благами пользовалась без ограничений. «Тетя - моя, горка – моя» ну и так далее. Но когда я пошла в детский сад, моя дочь ещё не родилась, так что брать мастер-класс мне было не у кого.
В итоге первое знакомство с однокашниками я провалила. На все вопросы ответила честно, и очень быстро выяснилось, что я, рождённая в сентябре, в группе младше всех. О том, что такой недостаток, как молодость, с годами проходит, мы тогда не знали. Так что меня признали существом никуда не годным. Когда я дома жаловалась бабушке на то, что дети меня дразнят, она философски отвечала, что на каждый роток не накинешь платок. Полезная, кстати, мудрость, до сих пор очень в жизни помогает.
Был у меня и ещё один повод чувствовать себя лицом, коллектива не достойным. Это уже прилетело от взрослых, и даже не мне, а маме, но в моем присутствии. Все дело было в цвете спортивной формы. Кто-то там придумал, что вишь ли, шорты для физкультуры должны быть черными, а футболка - белой. А у меня шорты были коричневые, а футболка белая в маленькую коричневую крапинку. Пропащий человек, чего уж там! По части одежды я реабилитировалась только на втором году моего садичного воспитания, когда явилась в группу в таком же салатовом платьице с бабочками, как и две самые модные девочки.
Видимо, где-то вскоре после этого моя садичная жизнь и закончилась. Доктора признали меня садиконепригодной (и я с ними была полностью солидарна), и меня к моему полному удовольствию отпустили на волю, в деревню к бабушке и дедушке.
И хотя в садик на протяжении полутора лет я ходила лишь эпизодически, кое-что из жизни этого заведения в голове все же отложилось. Например, вкусная еда. Именно в садике я узнала волшебное слово «подлива», с которым хоть гречка, хоть пюре обретали совсем новое качество. Ещё в садике было настоящее варёное какао на молоке и жидкая сладкая каша - до сих пор всё это люблю. А однажды мы встали после сончаса и в маленьких белых кружечках без ручек обнаружили настоящее чудо — маленькие веточки крупного зеленого винограда!
Я просила маму готовить подливу дома, но она почему-то не согласилась. Восстанавливая историческую справедливость, моя дочь все свои садиковские годы критиковала домашнюю еду. Требовала фруктовый суп, омлет и запеканку, как в садике, а у меня ничего не получалось. Из разрешённых ей садичных блюд она не любила только бутерброды с красной икрой и раздавала их другим детям. И в этом смысле мой отпрыск — весь в меня, я эти красные пересоленые шарики тоже не признаю.
Кроме еды из хорошего в садике были настоящие камыши. Пухлые, бархатистые, шоколадные, они стояли в вазе на почетном месте. Жаль, трогать их руками нам не разрешали. Еще была интересная мозаика (которую я в ту пору считала «мозайкой» и ужасалась безграмотной этикетке на коробке). Моя очередь складывать мозаику приходила только вечером, после того, как почти всех детей уже разбирали. И вот, когда долгожданная мама, наконец, за мной приходила, я ни в какую не хотела расставаться с не менее долгожданной игрой.
Честно скажу, люди мне в садике решительно не нравились, зато нравилось здание. Оно было стареньким, двухэтажным, со скрипучими лестницами. Стояло в окружении таких же крохотных домишек, и таких же старых яблонь. Временами перед крылечком останавливалась огромная синяя цистерна с белой надписью «Молоко» и круглыми люками наверху. В соседнем с садиком дворе была детская площадка с лазелкой - паутинкой, качелями и черепашкой («шариковый набор» — так я говорила). Если было время, мама разрешала там поиграть. И сам садик, и все его окрестности мне казались уютными и симпатичными. Когда в восьмом классе я села писать большой роман про любовь и дружбу, действие поместила именно туда, во дворы двухэтажек с яблоньками.
Рядом с садиком был кинотеатр и лесопарк с каким-то мемориалом. Периодически нас водили на обе эти достопримечательности. Но если походы в кино ничем особенным не запомнились, то вылазка в лес едва не обернулась шекспировской трагедией. Нас строго предупредили, чтобы мы ни в коем случае не ели волчьих ягод, которые в изобилии росли на опушке. И вот подходят ко мне двое ребят и говорят: «А мы волчьи ягоды съели. Только это тайна, ты воспитательнице не говори». Представляете, какая моральная дилемма: и ябедой быть нехорошо, и жизнь товарищам надо спасть! Я сама чуть не умерла. Всю прогулку и обратный путь с замиранием сердца вглядывалась в непослушных едоков. С ужасом думала, что вот сейчас у них начнут подгибаться ноги, они рухнут наземь, а виновата в этом буду только я - не доглядела, не уберегла... К счастью, товарищи остались живы-здоровы. То ли ягоды были не совсем волчьи, то ли они мне сказки рассказывали.
Но ещё более страшная история со мной приключилась однажды за ужином. Народ наш в тот день здорово разбаловался, а воспитательница на беду работала самая толстая и страшная. И вдруг она не выдержала, да как гаркнет зычным голосом: «Никто у меня домой не пойдёт, всех в группе на ночь закрою!» Ну ребята маленько присмирели, но не сказать, чтобы особо опечалились. Вот тут и вскрылись во всей красе недочёты моего воспитания. Представьте себе ребёнка, которого отродясь не пугали ни милиционером, ни бабайкой, ни тем, что больше никогда ничего не купят, ни тем, что из дома не выпустят. Все налагаемые на меня воспитательные меры были нестрашными, но всегда стопроцентно претворялись в жизнь. И тут ты слышишь такое. Остаться на ночь. В садике. Да ещё вместе со всеми этими детьми и ужасной воспитательницей. Я ведь искренне поверила, что у этой тетки есть полное право не отдавать меня моей родной маме. В общем, я так рыдала, что дама сжалилась надо мной, подошла и шепнула на ушко, что меня все-таки выпустят. И не соврала. Выпустили.
Ну а на десерт — приятное. Про математическое открытие, которое я совершила во время сончаса, пока мы все лежали на своих раскладушках и притворялись, что спим. В группе было три окна с деревянными рамами, разделёнными рейками на много квадратов. Я лежала и старательно считала. В первом окне вышло шесть квадратиков в высоту, четыре квадратика в ширину. Потом я посчитала, сколько квадратиков во всем окне. Получилось двадцать четыре. Тогда я перешла на следующее окно: снова шесть, четыре и двадцать четыре. И это было уже явно неспроста. Восторг окатил меня волной. Я пересчитала заново. Все сходилось. Потом проверила результат на третьем окне. А вечером торжественно сообщила маме, что если каких-нибудь предметов в столбике шесть, а столбиков четыре, то всего будет двадцать четыре. Я знаю заранее, можно не пересчитывать! Магия! Так была открыта таблица умножения в отдельно взятой голове.
Прокручиваю все
эти воспоминания в голове, и понимаю, что всё моё развитие в садике шло
вопреки, а не благодаря системе. Что ребенок, воспитанный адекватными методами, был
совершенно не адаптирован к этим условиям. И, наоборот, дети, на которых дома
орали, которых запугивали и стыдили, чувствовали себя здесь в своей стихии, и
умело выбивали себе место под солнцем. Садик образца 80-х учил нас тому, что
нужно быть как все. Что это и есть главный успех. А если ты хоть чуть-чуть
отличаешься, пусть даже цветом шортов или месяцем рождения, то ты никуда не годишься.
И эту вбитую в детскую голову мысль мне потом еще долго приходилось
преодолевать…
Верю,
что сейчас в детских садах всё не так. По крайней мере, многое.
Моя
дочка скучала по садику. В то лето, перед первым классом, она часто подходила к
заборам чужих садов и с завистью разглядывала, как шумные веселые малыши гуляют
на площадке.
Читайте также:
Комментариев нет:
Отправить комментарий