КирКира: Дом детства

Мне очень повезло, потому что в детстве у меня был Дом.

(Кира)

Дом детства — это куда больше, чем жилплощадь, и, конечно, квартира в многоэтажке тоже может быть таким Домом. Но мне посчастливилось расти на земле, и я до сих пор страстно мечтаю вернуться к этому стилю жизни.

Современной фоткой дома трудно похвастаться… Но я вижу его совсем не так, как вы. Знаете, бывают такие туристические фотоальбомы про Акрополь, Колизей и прочие древности, где на фото реального объекта можно наложить картинку с реконструкцией здания? Так вот у меня такая реконструкция происходит прямо в голове.

Облезлый заборчик я вижу покрашенным в ярко-оранжевый цвет. И даже вспоминаю, как мы его красили. Бабушка и соседка тетя Алла чертят по линейке ромбики, которым предстоит стать белыми, а я прыгаю вокруг с кисточкой и жалею, что мне доверяют красить только крупные оранжевые куски.

На месте пятна у веранды я вижу скамейку, на которой мы с сестрой, братом и соседскими детьми часами играли в «съедобное-несъедобное», «краски», «колечко» и тысячу других игр. Балкончик на мансарде я вижу ладным и справным. И вижу себя, уединившуюся на нем и старательно выводящую на корочке очередной общей тетради название очередного «романа», который я замыслила написать, но который так и останется ненаписанным.

Я вспоминаю, как я открывала нехитрый засов ворот с помощью специально заготовленной и лежащей на почтовом ящике палочки. А если возвращалась домой поздно, и вовсе перелезала через верх. Как-то в финансово-тяжелые девяностые я по привычке полезла через ворота в свеже-купленых страшно модных джинсах… Порвала, естественно. Так и ходила потом пару лет с маленькой дыркой на коленке, напоминающей о моих лазательных «подвигах». «Драники» в моду еще не вошли, зато я знала, какая я ловкая и умелая!

И, кажется, я сквозь ворота вижу красное крылечко, на котором первыми теплыми апрельскими деньками любила посидеть в одной футболке (хоть пять минут) и с которого не раз любовалась грозой и радугой. А еще дальше — двор и сарай, деревянную приставную лестницу, которая вела к моему импровизированному домику из досок. На этих самых досках в марте ежегодно проходила выставка самых необычных сосулек, собранных на крыше сарая.

И я чувствую запах опилок и слышу звук пилы, которой дедушка пилит дрова. И вспоминаю звонкий треск раскалываемых топором чурок. Впрочем, колола дрова обычно бабушка, которая считала себя в этом вопросе настоящим профессионалом, потому что в войну работала на лесозаготовках. Если колоть дрова вдруг брался дедушка, бабушка неизменно ворчала, наблюдая за ним из окна кухни: кто так чурку ставит, кто так клинья вбивает…

И я вижу конуру, в которой жил наш Малыш. И черемуху в белом цвету в июне. И облепиху, усыпанную по осени оранжевыми ягодами, которые приходилось собирать со стремянки замерзающими пальцами, порой натыкаясь на шипы. И все равно оно того стоило! Облепиху до сих пор очень люблю.

… Я оглядываю улицу вокруг. И откуда-то в голове всплывают имена-отчества давних соседей и клички их собак, коз и прочих питомцев. Смотрю и даже не знаю, что меня сильнее удивляет: неизменно лежащие стопочкой и уже порядком потемневшие доски, на которых мы в детстве играли в магазин, или кирпичный особняк на месте избушки, в которой жила тетя Света. Просто понимаешь, что для разных вещей время течет по-разному: одни замерли в вечности, другие безвозвратно изменились…

Воспоминания кружатся вокруг меня роем. Здесь перед домом мы с бабушкой и соседями строили зимой горку, а вместо снеговика лепили огромного крокодила, а потом поливали его зеленкой, чтобы был как настоящий. Здесь в сугробах я играла в царя горы. А летом мы собирали на полянке гусиные лапки («мокровку»), песок («крупу»), камушки («мясо») и варили суп… Когда в соседских палисадниках цвели яблони, мы отправлялись на сбор лепестков-"таблеток" для лечения кукол.

Мне приятно думать, что некоторые мои друзья бывали здесь, а, значит, в их памяти, снимок подряхлевшего дома тоже может вызвать эту живую веселую картинку.