Месть

(Кира #проза)

В понедельник 15 апреля, как обычно, ровно в 7.45 Иван Юшков вышел из дома вместе с дочкой Анечкой. В тот день по дороге на парковку они обсуждали космос. Жмурясь от яркого солнца, Иван увлеченно рассказывал про кольца Сатурна, как вдруг случилось небывалое — Аня его перебила.

— Папа, смотри: там тебя рекламируют!

Иван поднял глаза. На огромном билборде у обочины красовался его снимок — тот самый, который сделали журналисты главного городского портала, когда пару недель назад он давал интервью о градостроительстве. В первую секунду Иван улыбнулся — почти так же широко, как его портрет — но тут же переменился в лице. Фотография была топорно вмонтирована в открыточный фон — цветочки, сердечки и блестки. Надпись гласила: «Ты лучший!».

Иван потер рукой глаза. Ничего не изменилось. Тем временем Анечка прочитала «папину рекламу» по слогам и принялась скакать от восторга. В машине она пообещала отцу, что похвастается детям в садике и всю дорогу в нетерпении подпинывала сапожками водительское сидение. Иван только охал, и беспокоила его вовсе не обивка недавно купленной «Тойоты». Он лихорадочно соображал, кто мог сделать ему такой странный сюрприз. Жена Антонина была вне подозрений — женщина с ее вкусом и интеллектом такого совершить не могла. «Наверное, мама с сестрой прикалываются», — предположил Юшков. Но, после телефонного допроса обеих, и эта версия отпала.

«Неужели Федорова, с которой мы встречались на первом курсе? — гадал Иван, уже сидя в рабочем кабинете. — А, может, это Алексеева? — он подозрительно покосился на молоденькую сотрудницу за дальним столом. — Постоянно мне глазки строит, первой рвется кофе налить…»

***

Весь вечер 15 апреля Иван Юшков успокаивал плачущую жену. Только в 23.50 Антонина окончательно поверила, что у ее мужа нет интрижки на стороне.

Весь день 16 апреля Иван принимал звонки и сообщения от приятелей и родственников с подколами по поводу билборда. После работы он вошел в лифт в подъезде своего дома. Две соседки — девчонки-подростки — посмотрели на него, переглянулись и прыснули от смеха.

Весь вечер 16 апреля Антонина успокаивала посеревшего Ивана, уговаривала хоть что-нибудь съесть и твердила, что скоро про эту странную историю все забудут. Параллельно она панически соображала, что соврать про билборд любопытным подружкам. Она собрала в кулак свое невероятное женское мужество и вопреки обыкновению не стала советоваться с супругом.

***

Утром 17 апреля про билборд узнали в офисе. Иван отшучивался, но это удавалось ему не так блестяще, как обычно. «Ну надо же. Первый месяц работы в новой должности, и такая лажа!» — злился про себя Юшков. Но досада не могла затмить его блестящий ум, и Иван внимательно наблюдал за Алексеевой. Она единственная не смеялась, когда весь отдел обсуждал тайную поклонницу новоиспеченного шефа.

«Похоже все-таки Алексеева… Ну, зараза, я тебе покажу, как в романтику играть». Но прежде чем действовать, нужно было убедиться в своих догадках наверняка. В обеденный перерыв Юшков отыскал адрес рекламной фирмы, которой принадлежали билборды на их улице, а вечером собственной персоной явился в грязноватую конторку. Не успел он открыть рот, как его узнали в лицо:

— А, это вы! Здравствуйте!

Иван еще не привык к внезапно свалившейся на него славе, и потому растеряно промямлил:

— Хочу узнать имя заказчицы.

— Заказчика, — поправила его девушка и ехидно хихикнула. — Билборд выкупил мужчина, его фамилия, — она порылась в бумагах, — Сопоненко.

***

Весь вечер 17 апреля Иван молча пил на кухне виски и совсем не закусывал.

18 и 19 апреля он шел на работу с незнакомым ему прежде чувством омерзения.

19 апреля коллектив их отдела, как обычно, отправился в бар отмечать пятницу. В 22.15 после изрядной дозы коньяка Юшков решился на разговор со своим заместителем Сопоненко, который, как теперь выяснилось, только внешне казался брутальным, а на деле имел нетрадиционную ориентацию и еще более нетрадиционные способы выражения своих чувств.

Но в ответ на полтикорректную и почти извиняющуюся речь начальника, Сопоненко, едва ворочая языком, изрек:

— Ты — свинья. Это меня должны были повысить. Слышишь? Меня! Но директор сказал, что Юшков у нас лучший. Лучший? Вот и наслаждайся!