Самая ужасная работа на свете

(Кира)

Детей, которые плохо учатся в школе, часто пугают тем, что им предстоит трудиться на самых непривлекательных должностях. В топе этого списка — дворники, уборщицы и грузчики.
Однако, уже будучи взрослой, я не раз наблюдала за работой людей этих профессий и ловила себя на том, что готова встать на их место. Уж очень зримыми и привлекательными выглядят результаты их труда. Или, наоборот, глядя как какой-нибудь товарищ неумело подметает осеннюю листву во дворе, думала, что сделала бы это намного лучше. Эх, дали бы только мне в руки метлу, я бы показала ему класс! Одним словом, работа из страшилок оказалась совсем не такой уж ужасной.

А самой ужасной — оказалась работа … тренера в бассейне. Нет, я вовсе не про того, тренера, который учит детишек или взрослых плавать, а про того, который день изо дня угрюмо сидит, надзирая за теми, кто пришел оздоравливаться. Сидит, время от времени поглядывая на часы, чтобы проконтролировать завершение сеанса. Впрочем, изгонять никого не приходится. Люди и так прекрасно знают, что пришло время выходить; так же, как знают, что в городском бассейне нельзя нырять с тумбочек или устраивать фонтан брызг, и, в целом, вполне способны самоорганизоваться. Поэтому голос так называемый «тренер» подает крайне редко. И ощущение, что ее словарный запас ограничивается словами: «Заходим!» и «Первая, вторая, третья, четвертая» — номера дорожек, доступных сегодня для плавания.

Продвигаясь по двадцатипятиметровке привычными гребками, я часто думала о том, как же не повезло этой женщине с работой. Наверняка, она где-то училась, и, может быть, даже имела определенные успехи в спорте. А теперь, пока ее однокашницы сверкают улыбками на телевизионных экранах, подставляя шеи под престижные и не очень награды, она изо дня в день сидит на кушетке, тупо глядя на проплывающих мимо нее граждан. Может быть, иногда ее воротит от того, как мы неумело размахиваем руками и ногами, но она не может подойти и поправить. Она должна просто молча сидеть, отрабатывая смену, которая начинается ранним утром и заканчивается поздним вечером, когда все люди уже давно отдыхают со своими семьями.

Более бесполезный труд и представить себе трудно! Присутствие «тренера» — лишь дань следования инструкции при полном отсутствии объективной необходимости. И вид дамы, наблюдающей за нашим плаванием, полностью соответствовал ее нелегкой доле. Довольно молодая и в общем-то от природы красивая, она неизменно имела такое выражение лица, что меня брала тоска. Постоянная сурово-недовольная маска, колючий безэмоциональный взгляд и неизбывная печать уныния. Время от времени, слегка менялась стрижка и чуть гуще становился цвет волос — на этом контрасте лицо дамы казалось еще более пустым и безрадостным. Да, быть таким тренером в городском бассейне — и есть самая ужасная работа на свете — всякий раз про себя констатировала я.

Но в этом году мы стали ходить в бассейн в другой день недели. На дежурстве оказалась женщина постарше и пополнее; на ее лице часто играет улыбка, а глаза — живые и веселые. Она временами болтает с медсестрой или со знакомыми посетителями. Подходит к собирающейся к началу сеанса группе «пловцов» заранее, здоровается, кому-то что-то объясняет или напоминает вылезающим из воды детям про забытые тапочки. Наверное, и она порой скучает в течение длинной смены, но мне пока не удавалось застичь ее за этим занятием. И теперь я вовсе не считаю, что «тренер-наблюдатель» — самая ужасная работа на свете. А что — сидит человек в тепле, общается с кучей разных людей, всем помогает и не имеет никаких лишних напрягов.

Похоже, степень ужасности или привлекательности нашей работы — во многом зависит от нас самих, от нашего отношения и подхода. К примеру, как по-вашему — интересно заведовать заводской столовой? Вряд ли. Ведь неизбежно придется готовить тертую свеклу и набитые чесноком и хлебом котлеты, выслушивая недовольство посетителей на низкое качество, высокие цены и хамство… Ан-нет, бывает и по-другому. Оказывается, можно быть не зав. столовой, а шеф-поваром, и за те же деньги готовить умопомрачительные штуки. Ходить в длиннющем фартуке и колпаке по кухне и раздаче, контролируя процессы и корректируя работу подчиненных, чувствуя себя настоящим хозяином ситуации, а не жертвой обстоятельств, занесенной в убогий уголок. Участвовать в конкурсах профмастерства, фонтанировать идеями о том, как приблизить свое детище еще на шажок к ресторанному уровню, и радоваться тому, что хотя бы десятую часть этих идей удается воплотить на практике…

Чем дальше, тем больше я убеждаюсь в том, что нет объективно хорошей и ужасной работы. Есть только люди, ощущающие себя на своем месте и способные превратить обыденные вещи в удовольствие и искусство. И те, кто не умеет этого делать. Или пока не нашли то самое, свое место.

Читайте также:

Об отношении мебельщиков к своему делу Наш малый бизнес — между клиентоориентированностью и разгильдяйством

О проблемах с мотивацией Если ничего не хочется делать...