Поиск по этому блогу

воскресенье, 31 мая 2015 г.

Говорит Цейлон. Местное время…

(Кир)

Шутки со временем начинаются на Шри-Ланке сразу по прилёту. Разница в полчаса — уже забыл в какую сторону — поначалу сбивает с толку. Особенно тех, кто помешан на аккуратности и кому нужна полная ясность во всех вопросах...


Но тут часы с Ифигенией после предварительных конвульсий
 начали уныло отбивать двенадцать, и мисс Осборн показалось,
 что бой их затянется до часу, – так долго
 они звонили, по мнению взволнованной старой девы.
Уильям Теккерей

Время для всех течёт по-разному. Для мисс Осборн, ожидающей от присутствовавшего там же холостого майора, которого звали, между прочим, Доббин, решительных действий, или, хотя бы, таких же слов, оно неслось с невероятной скоростью. Для майора, не умеющего найти повод, чтобы смыться, и рассматривающего приближающийся обед как один из таковых, время было уподоблено улитке, которую не поймёшь — ползёт она или остановилась, и которую хочется смыть-подогнать мощной струёй из шланга. Через час-другой они поменялись ролями, и шланг с его струями, символизирующий, как я думаю, всё самое прогрессивное и возвышенное, стал майору уже ни к чему. Но что это мы всё о струях, да о струях — пора переходить к делу!
Набережная в Коломбо
Шутки со временем начинаются на Шри-Ланке сразу по прилёту. Разница в полчаса — уже забыл в какую сторону — поначалу сбивает с толку. Особенно тех, кто помешан на аккуратности и кому нужна полная ясность во всех вопросах. «Вы в Коломбо?» — услужливо спросил разбуженный вай-фаем девайс, и, получив утвердительный ответ, перевёл время на Гринвич. В дальнейшем аппарат продолжал вести себя также непредсказуемо, через пару дней стал показывать время произвольно, что напомнило мне Веничкино исследование икоты из поэмы «Москва-Петушки», а исправился только когда вернулись домой. Я не судил строго — он ведь старенький уже, видавший виды, тормозной, что с него взять? Но чудеса случаются всегда там, где есть место чуду. А Шри-Ланка — как раз такое место и есть.

 Синхронно
Операцию прибытия на место назначения можно описывать под копирку. Будь то Коломбо или Рим, или Афины, или Барселона, или что-нибудь ещё. Таксист с табличкой, дежурный «Where are you from?», путь в отель (или на квартиру), инструктаж (или нет) и уверенная точка в виде двадцати грамм «за приезд». Всё это, или очень похожее на это, уже было, интереса не представляет, и время течёт своим обычным порядком.
Отель в колониальном стиле
Условно «базовый» отель, в который мы приехали из аэропорта, в целом порадовал. Хоть в нём и было-то всего полторы ночёвки из семнадцати, но своё право «первой ночи» отель отстоял, потому и запомнился. Несмотря на ночь, нас встретил, похоже, сам хозяин отеля, ну или какой-то очень главный в нём начальник, дал заполнить анкеты, содержимым которых не поинтересовался, и, смерив меня долгим оценивающим взглядом, полуутвердительно-полувопросительно сообщил: «А ты — полисмен!». Тут я как-то некстати засуетился, стал объяснять ему, что никакой я не полисмен, а инженер, инженер в металлургии, это когда, знаете ли, шарики такие, специальные, нагреть сильно-сильно, то жижица красная получится, а если туда ещё и порошочку правильного подсыпать, то выйдет и вовсе хорошо. «Полисмен», — подытожил он мой рассказ, который, вообще говоря, слушал очень внимательно.
Если это и можно назвать недоразумением, то оно было единственным. Хотя нет, не единственным. Съезжая с отеля в первый раз, т.е. попросту освободив номер в полдень, мы оставили вещи, а сами пошли гулять по столице и биться за билеты на поезд в Тринкомали, отходящий поздно вечером. Вернувшись перед поездом за вещами, я обнаружил потерю, которую и в Коломбо не знал, как восстанавливать, а уж в неведомом Тринкомали — тем более. Пришлось принять озабоченный вид и обратиться к хозяину. Оторвавшись от газеты, приподнявшись, ласково глядя на меня, он спросил: «Как поживаете, мой друг?» — с такой сердечностью, что я почувствовал себя кругом виноватым. Сознавшись во всём, и проклиная свою забывчивость, я приготовился к позору. «Condoms?», — уточнил он, понизив голос до полушёпота и слегка ко мне наклонившись. И когда я кивнул, громко позвал кого-то уже по-сингальски. Также громко выдал нужное поручение, отчего залыбились даже стоявшие на улице тук-тукеры. После этого порученец сбегал в нужное место и вернулся, неся мою потерю перед собой, как знамя на параде. Да, жаль, что не было здесь фотографа… Забрав пропажу, я поспешил откланяться. «Полисмен, полисмен» — услышал удовлетворённое бормотание за спиной, как будто только что предоставил решающее доказательство. Вот так и рождаются превратные представления о нашей доблестной полиции.
Деловой центр Коломбо. Единственные небоскребы на острове
А перед этим состоялось знакомство с Коломбо. Это не Бангкок — город не такой большой, совсем не помпезный, и торговли в целом поменьше. Движение левостороннее, весь общественный транспорт, включая поезда и тук-туки — индийского производства со всеми вытекающими отсюда последствиями. Практически сразу бросается в глаза, что люди в основном опрятные, не богато одетые, нет, а именно опрятные, видно, что следят за собой. Сохранять сверкающую белизной сорочку и неизмятые, с острыми стрелками брюки (похоже, офисная униформа), в такой толчее и на такой жаре дорогого стоит! Народ по городу двигается быстро, все куда-то спешат, но это не мешает им быть дружелюбными и постоянно улыбаться. По конституции своей ланкийцы — некрупные, средний рост ниже моего на голову. Понятно теперь, почему мы никогда не слышали о знаменитых на весь мир цейлонских футболистах. Да любой Криштиану Рональду (теперь их много развелось!) таких просто затопчет. С хоккеем тем более ясно — замораживать воду, чтоб потом по ней ногами — с их точки зрения есть предел извращения. Зато команда Шри-Ланки — чемпион мира по крикету. Этот экзотический для нас вид спорта (признаться, даже правил не знаю) здесь популярен, поля есть у каждого учебного заведения, начиная со школ. К школьному образованию отношение достаточно серьёзное, практически все жители острова говорят по-английски, даже маленькие. Во всяком случае, ни в Коломбо, ни где-либо ещё проблем с языком мы не испытывали.
В пяти минутах от центра столицы
Гуляя по так называемому центру города, мы увидели в небе гигантскую птицу. Пригляделись — оказалось, что это летучая мышь. Летучая мышь? Днём? Невероятно! Однако на Шри-Ланке всё, связанное со временем, крайне неустойчиво, и если ночью, например, можно починять кондиционер, сбрасывая обрезки проводов, а то и инструменты на металлический поддон, то почему бы летучей мыши не полетать днём? Животное, кстати, было поистине огромным, и когда приближалось, казалось, что схватит за шиворот и утащит с собой, а потом сбросит на берег океана. Сейчас вот я об этом только мечтать могу, а тогда было страшно.

Мощь океана
Закат в Коломбо — это отдельная песня. Если бы мне дали гитару, а перед этим ещё и научили на ней играть, я посвятил бы ему целый гимн. Набережная Индийского океана как магнитом притягивает ланкийцев целыми семьями. Они выходят на берег, заходят в воду по щиколотку, и любуются неспокойным океаном. Дети, по крайней мере достигшие сознательного возраста, не играют, не балуются, а стоят вместе со взрослыми и также медитируют. Мы наблюдаем это в реальном времени, синхронно, так сказать, а для них в этот момент время останавливается. Над набережной в небе висят десятки воздушных змеев — другая национальная забава на Шри-Ланке. Расходятся ближе к полуночи, чрезвычайно довольные проведённым временем, а также тем, как оно себя вело.


Местные жители каждый вечер наблюдают, как солнце тонет в Индийском океане
Вернёмся в отель. На этот раз уже на самом финише нашего путешествия. В отеле («базовом») мы оставляли вещи, которые могли помешать мобильности, и которые вообще непонятно зачем сюда тащили. Конечно, кроссовки теплей сандалий, но дело-то было в августе, когда снега ещё нет даже у нас. То есть боялись холода и спасались от жары одновременно. Простудиться на пересадке в Шардже мог только хищный зверь инкаке, нормальная температура тела которого превышает пятьдесят градусов. Что, впрочем, ему не грозит, потому что такого зверя не существует. Ну и само собой, припасено всё чистое — от нижнего до верхнего, как будто финишировать мы собирались не в провинциальном аэропорту, а прямо как Матиас Руст на Красной площади. Интересно — он тоже поменял бельишко перед вылетом? А прачечные, кстати, есть в каждом отеле и даже гесте, так что кто предположил, что мы тут мало ели, никогда не умывались и всё время ходили в одном и том же, ошибался.
Хозяин отеля нас узнал, вещи выдал, сориентировал насчёт большого универмага по карте (редкий случай: у ланкийцев с чтением карт большие проблемы), а когда вернулись, выдал ключи от комнаты, исключённой из номерного фонда ввиду своей обшарпанности, но умывальник, душ и кондиционер там были, а это — главное. Денег за номер не взял, но если там было видеонаблюдение — насладился реалити-шоу. Видимо решив, что со мной каши не сваришь, спрашивал-утверждал у Киры: не полисмен ли я.
А вообще — всё это суета, обычная человеческая жизнь, когда ощущение времени совпадает с его реальным течением.

Медленно

Время течёт медленно в двух случаях: когда с нетерпением ждёшь чего-то (отпуска, например), а оно всё никак не наступает. Слышал ещё, что чужие дети растут быстро, хотя сам я воспитание собственного ребёнка утомительным занятием не считаю. И ещё время сильно замедленно в детстве. Видимо, постоянное познание мира включает в себя так много событий, что уместить их в ставшие потом привычными рамки ой как непросто. Сравните два пятнадцатилетних отрезка своей жизни — от десяти лет до двадцати пяти, и от двадцати пяти до сорока. У них же разная длительность!
На Шри-Ланке всё это не работает. Семичасовой переезд из Тринкомали в Канди на местном автобусе, казалось бы, замучит кого угодно. Но — нет! Понаблюдать за поведением пассажиров, водителя и кондуктора (самое действующее лицо!), за калейдоскопом лиц, за их манерой общаться — поинтересней всяких сериалов будет! Автобус битком, кондиционера нет, за окнами — дождь, поэтому они наглухо закрыты, и темнота; шум двигателя на подъёме приходится перекрикивать и очень, очень тесно. Юркий кондуктор, кажется, ходит прямо сквозь людей и умудряется всех обилечивать, при этом кто-то разговаривает по телефону, кто-то читает планшетник, а кто-то, стоя в давке (!), медитирует. Помните у Ильфа и Петрова трамвай, заражённый ссорой? Здесь всё наоборот! Никакой агрессии, раздражительности, какое-то наполненное оптимизмом сообщество единомышленников. Едем ведь в Канди, супер! Осталось меньше трёх часов, здорово!! Приближаемся к Дамбулле, класс!!!
С вокзала в Тринкомали автобус идет до Канди семь часов
В большинстве цейлонских автобусов каждый ряд состоит из пяти сидений, три с одной стороны и два — с другой, сиденья узкие, «на местных», а поскольку мы стартовали с конечной остановки, в пустом автобусе, то сели где пошире, за что и поплатились. У окна сидел придавленный моим центнером сухонький старичок и большую часть времени, особенно когда стемнело, смотрел не в окно, а на меня. Когда он, не отрывая взгляда, начинал шевелиться, мне казалось, что готовится к выходу, и я на голом рефлексе вонзался в плотно стоящий строй в проходе, предварительно выпихнув туда Киру, после чего сей почтенный джентльмен отворачивался к окну. Так я подсмотрел забавную манеру ланкийцев — разглядывать человека в упор — это не считается неприличным.
Еще в автобусе заметили двух молодых людей, немцев, похоже, и ещё, похоже, гомиков, неряшливо одетых в дырявые грязные футболки и трико с вытянутыми коленями. На фоне опрятных азиатов, белая европейская кость имела бледный вид. Мне за них было стыдно. Потом они же попадались в храме Зуба Будды в Канди и подтвердили сложившееся впечатление.
Те семь часов прошли гораздо быстрее, чем если бы мы провели это время на пляже. Допускаю, однако, что если такие путешествия происходили бы каждый день, впечатления могли быть другими. А вообще, главное в таких поездочках — не пей воды, худо будет.
Вид на Канди
Зато в Канди, в отличие от упомянутых меньшинств, удалось блеснуть внешним видом мне. Наверное, первый раз в жизни. Обойдя вдоль и поперек продуктовый супермаркет, я не выдержал, и спросил у шнырявшего продавца-консультанта, есть ли у них алкоголь, т.к. хозяин отеля рекомендовал для этой цели именно этот магазин. «Yes, of course» — был ответ, и юноша потащил меня к какому-то служебному выходу, за дверью которого оказалась крутая тёмная лестница. Спустившись по ней и потеряв по дороге юношу, я произвёл сенсацию в передней, а когда шагнул ещё дальше, сердце чуть не провалилось в штаны, пару часов назад возвращённые из прачечной. Если бы Максим Горький был рядом, то свою пьесу «На дне» он тут же бросил бы в печь и сел бы писать новую. С трудом можно назвать людьми то, что там стонало и копошилось. И их было много! Они не строились в очередь, а совершали броуновское движение среди сидящих и лежащих на полу, ни в чём не отдавая себе отчёта. Они здесь прятались! Кто-то, получив полстакана жидкости, дрожащими руками подносит его ко рту, другой, такой же, пытается этот стакан отнять, но его отталкивает третий; первый же, улучив момент, пьёт, и инцидент исчерпывается. Сама торговля происходит через железную решётку, за которой орудуют два спортивного телосложения молодых человека в форме, на манер полицейской. Они вооружены. Заметив меня, подозвали жестом, я тут же удвоил заказ, чтобы больше в такие компании не попадать, забрал арак (кокосовая водка, монополька, очень приличный напиток) и на том откланялся.
Обезьянье семейство
"Урожай" летучих мышей

Внушающие страх, но на деле безобидные существа, питающиеся фруктами
Если не считать пляжный отдых в Тринкомали и его окрестностях (всего шесть дней, в течение которых пожили в трёх отелях), то переезды случались каждый день, и только один из них был утомительным. Это было самое комфортное путешествие по Шри-Ланке — на персональном минивэне с кондиционером, но добирались мы от водопадов Рамбоды до сафари в Катарагаме больше десяти часов. И хотя в этот промежуток времени уложились экскурсия по чайной плантации с фабрикой при ней, обед в ресторане Нувара-Элии, кофепитие в городке, название которого позабыл, и беглый диспут с тамилом, пытавшемся прочитать, что написано на пачке сигарет, привезённых из России, утомились всё равно, и были рады приезду даже в полностью обесточенный отель. Исследовав его сначала со свечой в руке, а потом и при починенном электричестве, мы получили возможность сопоставить впечатления, и к ужину вышли всем довольные.

Быстро

Раз уж заговорили о втором по величине городе Шри-Ланки — Канди, то вот там-то время так ускорилось, что уезжать не хотелось. На Цейлоне мы были впервые, и дефектов планирования избежать не удалось — в Канди было бы неплохо зависнуть ещё на денёк-другой. За единственный день успели довольно много где побывать и много чего поделать, но из-за обилия впечатлений время почему-то не растянулось, как ему было бы положено, а наоборот, сжалось, и все мои вышеприведённые теоретические выкладки полетели к чёрту. Ужин в отвязной кафушке, сон, завтрак с очень своеобразным хозяином, не признавшем, впрочем, во мне полисмена, подъём на смотровую (ну, это прямо в отеле), атака обезьян (а не кури где попало!), храм Зуба Будды, тропический ливень (ха-ха-ха, дождевики с собой!), сад Перадения, шоппинг, поездка на тук-туке вокруг озера, уже описанный поход за водкой — мало что ли для одного дня? В общем, Канди — хороший город, если поедете на Шри-Ланку, задержитесь в нём подольше.
Шоппинг в Канди
А вот Пиннавелу городом никак не назвать, скорее несколько отельчиков, расположенных у речки Маха Оя, рядом с местом, куда приходят помыться слоны. Ну, не сами приходят, а приводят их, допустим, но что от этого меняется? Поначалу я скептически относился к этому пункту, предлагал там не останавливаться и провести этот день как-то иначе. В конце концов, у себя в городе мы в зоопарке не появляемся годами, а тут целый день таращиться на одних только слонов… Взять всё тот же зоопарк (в который мы не ходим)! Вот вам, пожалуйста, тигр, вот лев, вот гады всякие, а вот и хищный зверь инкаке (клетка пустая и не подписано). Но эффективными приёмами, позволяющими сломить упрямство Киры, я не владею, поэтому ближе к ночи мы высадились в Пиннавеле с достаточным количеством терпения и арака. Из всего этого пригодилось только последнее.
Рассмотреть окружающий нас пейзаж сразу же оказалось невозможно: было темно и ресторан на террасе отеля лишь отблесками освещал буруны проносящейся прямо под нею реки. В общих очертаниях угадывался противоположный берег, а в самой реке чувствовалась мощь, она ревела так, что за стол мы сели углом, а не напротив, чтобы слышать друг друга. В таком ресторане дуть караоку было бы затруднительно. Да мы и не любители. Куда лучше послушать стихию, представить себе тот, высокий берег, джунгли на нём и вволю пофантазировать, что тут будет завтра. Тем более, что скорость обслуживания клиентов к конкурентным преимуществам данного ресторана не относится. Меню тоже. Поэтому, нарушив строжайший запрет заносить пищу в номер, мы в нём и продолжили, чем вызвали нашествие насекомых, как из воздуха взявшихся. Но что делать — люди высокой культуры (это мы) не могут позволить себе разливать в ресторане из-под полы. К тому же в номере есть кондиционер и лучше слышно, да и сам номер выходит на террасу, уже другую, но тоже над рекой. Поэтому, если кто захотел впечатлиться или, скажем, покурить, то пожалуйста: дверь — вот она. Насекомые продолжали прибывать прямо из воздуха, и пришлось, не дожидаясь, когда из-под кровати вылезет какой-нибудь умильный кузнечик величиной с бульдога и коленками во все стороны, интеллигентскую трапезу прекратить.
Мутные буруны речки Маха Оя
За завтраком оценили масштабы бедствия. Река оказалась шире, чем была вечером, метров, наверное, двести. И очень быстрая, очевидно, горы где-то неподалёку. Глубина небольшая, много крупных валунов, над которыми пляшут белые барашки. На одном из камней, недалеко от нашего берега, одетый в шорты и футболку ланкиец делал зарядку. Зарядка у него выходила энергичная, даже ожесточённая, и больше походила на демонстрацию приёмов из неизвестного мне кровожадного единоборства. Попробуй я это повторить — и уже через пять минут валялся бы где-нибудь в изнеможении.
Любитель делать зарядку во время купания слонов
Но физкультурник быстро исчез из поля зрения, когда появился первый слон. Огромный, он двигался по узкой улочке к реке, не обращая ни на кого внимания. Мы пили кофе и смотрели, как слон дошёл до берега, зашёл в воду, сделал несколько шагов вперёд и остановился, лениво помахивая хоботом. Как первый актёр, появившийся на сцене, он собрал всё внимание окружающих. Больше ничего не происходило. «И это всё?». — я начал готовить наполненную сарказмом и убийственной иронией речь специально для Киры, чтобы устыдить её за упрямство, наглядно продемонстрировав к чему оно привело.
Старожилы Пиннавелы
Ничего, однако, не вышло. Потому что сначала исчезла причина для такой речи, а потом и сама Кира. По той же улочке, в сопровождении трёх специально обученных погонщиков, двигались слоны разных размеров и возрастов. Достигнув берега, они организованно входили в воду и разбредались в разные стороны. Сверху я наблюдал, как Кира ввинтилась в самую гущу, как ей предоставили слоника на погладить и что-то постоянно объясняли. Не позволив унизить себя позорной спешкой, я степенно допил кофе и направился к центру событий, купив по дороге две связки бананов. Одну из них успел отдать Кире, а потом передо мной возник слонячий подросток, и, не спрашивая разрешения, стал вырывать добычу прямо из рук. Я отступил и стал скармливать ему бананы по одному. Когда вся связка подошла к концу, я решил, что мероприятие закончено, а вот мой визави так не решил, продолжал требовать бананы и вёл себя довольно-таки агрессивно, тыча меня хоботом куда ему вздумается. И в этот момент с тылу заходил ещё один, такой же.
Пятилетние слонята в пору первой любви продолжают питаться материнским молоком
...и бананами, которые уверенно отнимают у туристов
Из окружения меня спас один из погонщиков, забравший опустевший пакет и загнавший слонов обратно в реку. А в реке в это время творилось невероятное. К естественному бурлению воды добавились фонтаны из хоботов, слоны толкались, разбредались, ложились на бок и вставали, молодняк играл в подвижные игры, на периферии этой картины продолжал свою гимнастику всё тот же одержимый ланкиец. А в самом её центре восседала Кира на лежащем на боку слоне, скоблила его специальной чесалочкой и омовляла водой. Слон, понятно дело, пёрся. За её спиной маленький слонёнок-мальчик, насосавшись у матери, занимался трудным слоновьим сексом со слонёнком-девочкой. Когда привели вторую партию слонов, среди которой попался один буйный, нас попросили.
Прибывали не только слоны, но и люди из соседних отелей. На месте спуска в воду натянули верёвку, вдоль которой эти люди и толпились, но покормить или погладить животных они уже не могли. Пользуясь преимуществом постояльцев, мы поднялись на террасу отеля, откуда наблюдали за входом в воду третьей, последней партии. Верёвку натянули снова, буйного привязали цепью, и началась настоящая слоновья вакханалия. С полсотни крупных животных развлекались, кто как хотел. По степени подвижности каждого можно было догадаться о его примерном возрасте, в соответствии с которым они и группировались. Особняком стояли, точнее — лежали на боку два блатных профессионала, на каждом сидело по два погонщика, продолжающих дело, начатое Кирой — мыли, скоблили, готовили, короче, к выступлению. Мы предположили, что на блатных потом будут катать людей, во всяком случае, такое шоу в Пиннавеле заявлено. Хотя может быть и наоборот — людей катали вчера, а сейчас отмывают от скверны. Ещё один крупный слон, видимо очень рассчитывавший, но не допущенный к SPA-процедуре, скорбно отвернулся от всеобщего веселья и побрёл прочь по реке. Добравшись до другого берега, он не полез на кручу, а принялся изучать его в мельчайших деталях и на крики своих надсмотрщиков не реагировал. Вообще, этим ребятам я не завидую. Их было человек шесть-семь всего, из которых четверо заняты спецобслуживанием, и удержать контроль над полусотней слонов — та ещё задачка. И прикиньте ответственность: слон — животное дорогое, потеряется — и кто платить будет? Наверное, поэтому один из погонщиков, самый храбрый, поняв, что до разобиженного слона не докричишься, поскакал по камням через реку в сторону беглеца. Метров за двадцать до берега преследователь остановился, и состоялась телепатическая дуэль, в которой одна сторона призывала к благоразумию, требовала всегда помнить, сколько добра было сделано и денег потрачено, а также проявленную ласку и заботу, когда в детстве кое-кому случилось заболеть слоновьим коклюшем, а другая припоминала все перенесённые обиды и несправедливости. Когда старший по разуму одержал верх, слон нехотя двинулся обратно.
Некоторым слонам выпадают особые SPA-процедуры
Вакханалия постепенно снижала обороты, и вскоре началась эвакуация. Слоны ушли, людская толпа сначала поредела, а потом и вовсе рассосалась, специальные люди немного подмели улочку, вернув ей первозданный вид, и делать в Пиннавеле стало нечего.
Метаморфозы времени, происходящие на Шри-Ланке, никак не влияют на пунктуальность цейлонских таксистов. Строго в назначенный час машина остановилась у парадного, и мы начали сгружать в неё вещи. За этим занятием я поймал себя на мысли, что мои ощущения зачастую меня обманывают, точнее — пытаются обмануть. По ощущениям получалось, что мы провели в Пиннавеле от силы пару часов. Но как хорошо, что кроме ощущений у меня имеются зрение, слух, органы там всякие. И какое счастье, что у меня есть волшебный старенький девайс, который стоит только включить, и он сразу же покажет который теперь час.


Говорят, сделать снимок сидящего слона — большая удача




Вне Времени

Это место называется Мирисса. Самая южная точка Шри-Ланки. Если зайти в воду и поплыть от берега дальше на юг, то первой остановкой будет остров Дейвис. На нём можно отряхнуться, немного отдохнуть, повернуть, кстати, налево, и поплыть дальше. Через какое-то время вы достигнете большой земли. Она называется Антарктида. Длина второго перехода — около восьми километров, первого — двенадцать тысяч.
Причём тут время?
Отпуск, увы, подходил к концу. От заманчивого заплыва мы отказались — физические кондиции не те, да и времени уже нет. Поэтому просто стояли на берегу и смотрели на ночной океан. За нами — остров Цейлон, а впереди — даль без берегов и направлений, потусторонняя тьма, рождающая метровые волны. Рождённые над бездной, волны накатывали и исчезали. Да, они видели бездну, но умереть решили здесь, на мягком песке в уютной бухте, под чистым прозрачным небом. На этом небе, начертанный уверенной рукой, доминировал Южный Крест. Над ним — россыпь звёзд, в которую чем больше вглядываешься, тем больше видишь. Ой, вот ещё! А над ними ещё! И вот снова… Шея непроизвольно вытягивается, и, кажется, что ноги сейчас оторвутся от песка. Кто начертил этот Крест? Кто набросал эту россыпь бесконечных звёзд? Как он это сделал? Своим основанием Южный Крест указывал в ту самую даль, которая звенит и манит, вселяет ужас, но тянет за собой.
Кто мы? Где мы? Зачем мы? Зачем мы здесь? Зачем мы здесь в это время? Время? А что это? Мера суеты, которой подчинено всё в этом мире? И мы тоже? Но разве мы хотим этого? Разве когда-то хотели? Что нужно сделать? Ведь что-то же можно сделать? Сможем ли найти ответ? Неужели нет? Или, всё-таки … да?

Мы взяли друг друга за руки, и времени не стало …

3 комментария:

  1. Похоже я стала первым читателем этого чудного описания экзотики Шри-Ланки, по доброму завидую видевшим Южный Крест, спасибо.

    ОтветитьУдалить
  2. Шикарный текст! А Цейлон да, волшебный

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Спасибо! А где-то можно Ваши впечатления почитать - посмотреть?

      Удалить